"За народную трезвость": как в дореволюционных Черкассах пытались отучить людей от пьянстваЛучшими средствами считали чай и культуру. |
| 20 декабря 201710470 |
Пьянство народа нужно лечить... культурой. Такой вывод сделали в конце XIX века ревнители народной трезвости. И перешли от слов к делу: от Лондона до Сибири в больших городах и маленьких городках начали открывать так называемые народные дома и чайные.
Традиционное сельское и местечковое общество не знало массового пьянства. От умения человека бороться с плохими привычками в буквальном смысле зависело выживание: запил, не посеял – не выросло. Как отметил исследователь народного творчества Чигиринщины Александр Солодарь, отношение к пьянству разных слоев украинского села отличалось. Если "бедная голота" воспринимала его как норму, то для зажиточного крестьянства пьянство было исключением из правил.
Когда после реформ 1860-х годов традиционное общество начало разрушаться, немало лишней рабочей силы хлынуло из сел в города. Устраивались рабочими, прислугой, кому повезет – полицейскими городовыми или стражниками. После тяжелого труда, в минуты досуга, людей ничто не сдерживало от употребления горячительного.
"Усталость, накопленная годами, лишала людей аппетита, и для того, чтобы есть, много пили, раздражая желудок острыми ожогами водки. Вечером лениво гуляли по улицам... – описывал городской быт того времени писатель Максим Горький. – Возвращаясь домой, ссорились с женами и часто били их, не щадя кулаков. Молодежь сидела в трактирах или устраивала вечеринки друг у друга, играла на гармониках, пела похабные, некрасивые песни, танцевала, сквернословила и пила".
Из-за пьянства в Черкассах, говорят, случались даже бунты
В Черкассах пьянство иногда принимало крайние формы. Так, по словам писателя Александра Лебеденко, случались даже пьяные бунты. Такой бунт в 1904 году произошел среди призывников, которых должны были отправить на русско-японскую войну.
"На перекрестке бушевала толпа, – описывает это событие писатель в своем художественном произведении "Первая министерская". – Голоса перебивали друг друга. Гармонь в пьяных руках терзала воздух, спорила с криком голосов. Десятка два городовых в матнистих штанах и коротких, до середины икр, сапогах, пытались оттеснить толпу в соседние улицы. Толпа не утихала. Пивные бутылки высоко взлетали и с хрустом распадались на камнях мостовой. Тонкостенные сотки белой молнией неслись в солнечном воздухе к стенам соседних домов и обливали стеклянной пылью кирпич тротуаров".
На помощь полиции пришли солдаты, но остановить разгулявшуюся толпу смогли лишь боевые патроны...
Впрочем, ничто человеческое не было чуждо и самим полицейским – вчерашним сельским парням. Газета "Черкасские отклики" описывает интересный случай, который произошел в ноябре 1913 года в Каневе. Постовой городовой Шумский так напился, что начал требовать деньги на водку у военных призывников, после чего затеял с ними драку, размахивая над головой шашкой. Неадекватного полицейского еле успокоили...
Движение за трезвость и культурный досуг
Хотя продажа алкоголя и давала государству существенные доходы, стало понятно, что ситуация в рабочей среде может выйти из-под контроля. В некоторых губерниях империи потребляли алкоголь даже дети школьного возраста. Первыми начали бить тревогу профессиональные воины морали – священнослужители. И простые священники, и церковное начальство стали говорить о необходимости борьбы с пьянством. К их усилиям присоединилась и общественность – прежде всего интеллигенция, особенно женская.
В начале ХХ века в стране развернулось движение за трезвость. Как отмечает историк Наталья Акоева, кое-где крестьяне даже поднимали "трезвые" бунты, закрывая в своих населенных пунктах трактиры. В народном сознании трезвый образ жизни связывали с культурным уровнем членов семьи. Считали, что для борьбы с пьянством человеку надо предложить здоровый досуг: лекции, обсуждения, дискуссии на интересные темы, обучение основам грамотности.
Хочет человек отдохнуть в кругу друзей – пожалуйста, открывались народные чайные. Как вспоминал уроженец Черкасс Иосиф Соголов-Сольский, при содействии "милых дам" из “Общества трезвости” открылись две чайные и в Черкассах – первая напротив казначейства на углу нынешних улиц Байды Вишневецкого и Крещатик (на территории нынешнего сквера за Домом советов), а вторая – вблизи старой пристани на Мытнице.
Встал вопрос и о создании в Черкассах тогдашнего варианта дома культуры – Народного дома. К началу ХХ века такие учреждения были уже достаточно распространенным явлением в Европе и во многих городах Российской империи. Специальное помещение для общественных собраний под контролем властей и полиции – это было очень современное на то время ноу-хау, прекрасное средство, чтобы, с одной стороны, контролировать содержание выступлений, а с другой – создать для простого народа возможность культурно, без водки, провести время.
Однако в Черкассах добрые намерения городской власти натолкнулись на непонимание со стороны Министерства финансов, которое сообщило, что не имеет на такие нужды достаточно денег. Поэтому финансировать строительство черкасского Народного дома предложили местному бюджету.
Народный дом планировали построить небольшой, на тогдашней окраине города. Теперь это середина квартала между Центральным рынком и школой №11, где размещены магазины "Котя", "Премьер" и другие. Но, по мнению Киевского губернского попечительства о народной трезвости, его создание было бы лишней тратой средств.
"Известно, что г. Черкассы имеет некоторые особенности, которые выделяют его из ряда других, – писали из попечительства в феврале 1903 года, – а именно: а) низкий уровень нравственности у взрослых и развращающее влияние их на детей обессиливает заботы имеющихся начальных школ к изменению будущего поколения; б) наплыв со времени открытия навигации рецидивистов; в) значительный процент крайне бедных и обездоленных, которые теряются в массе обеспеченных легкой наживой; и г) значительное потребление спиртных напитков, по сравнению с расходом таковых в других городах".
Учитывая это, в попечительстве признали, что черкасщан уже не исправить, а значит, нечего и пытаться. А если городским властям так хочется построить Народный дом, они могут заодно разместить там, например, амбулаторию Красного Креста или контору Общества помощи бедным. Но Черкасская городская дума и местная общественность стояли на своем.
Народный дом – тогдашний вариант дома культуры
В начале ХХ века квартал, ограниченный нынешними улицами Благовесной, Смелянской, Надпольной и Небесной Сотни, был застроен лишь наполовину – со стороны Смелянской. Дальше шла поросшая травой площадь с неблагозвучным названием Кладбищенская, ведь чуть дальше, на территории нынешнего Соборного сквера, было городское кладбище. Именно часть этой площади решили отвести под Народный дом. Участок был относительно неширокий, тянулся от Благовестной вглубь квартала. Между ним и уже застроенной частью площади оставили узкий переулок.
Построенный в 1903 году Народный дом был невысоким деревянным зданием со сценой, суфлерской будкой, зрительным залом на 250 мест. Стены оштукатурили и побелили внутри и снаружи, пол замостили кирпичом. Освещали керосиновыми лампами. Во дворе установили качели, карусели с ящиками и аттракцион – "гигантские шаги". Народный дом передали на содержание "милых дам" из Общества трезвости.
"Народный дом стоял на неразъезженой, поросшей травой площади перед кладбищем. Через высокий, серый забор видно верхушки качелей, "гигантских шагов" и гимнастических трапеций, – описывал народный дом писатель Александр Лебеденко. – Бордовые платки, зеленые юбки, девичьи ленты цветным каскадом взлетают над частоколом, секунду постоят в воздухе и вновь пропадают за забором".
Во дворе было место для музыкантов, дальше отвели площадку для танцев и разбили небольшой скверик с аллеей вокруг. "С первых дней еженедельно – лекция о вреде пьянства, – вспоминал черкасский старожил, учитель и фольклорист Степан Нехорошев. – С помощью "волшебного фонаря" (проектора, – М.С.). После лекции садились за огромный стол, на нем – огромный самовар. Каждому давали 6 кусочков сахара и французскую булку. Это еженедельно. Лекции читали врачи, священники".
Курить в помещении запрещалось – для этого выходили за ворота, на улицу. "И ни одного мужчины, хозяйничали женщины, – пишет Нехорошев. – Смешно было видеть, как в батистовых фартушках дочери богачей мыли стаканы и убирали посуду, стол... Многим хотелось "что-нибудь делать". Особенно охотно девушки из "бомонда" с молодыми офицерами с кружкой собирали пожертвования в пользу бедных или в пользу слепых. Много в городе было таких благотворительных обществ. Конечно, такой паре – девушка и офицер – отказывать неудобно".
В выходные и праздничные дни в Народном доме устраивали гуляния. "Еще с полудня сюда сходилась празднично одетая рабочая молодежь и свободные от нарядов солдаты расквартированных в Черкассах 173-го Каменецкого и 174-го Роменского пехотных полков, – пишет Иосиф Соголов-Сольский. – В эти дни во дворе Народного дома часто играла команда музыкантов 173-го пехотного Каменецкого полка под управлением старого капельмейстера Горалика. Кроме маршей, музыканты исполняли классические произведения лучших русских и иностранных композиторов – Глинки, Баха, Вебера, Верди, Римского-Корсакова, Листа и многих других..."
В 1907 году при Народном доме открыли воскресную школу, где детей рабочих и бедноты учили русскому языку и арифметике. Изредка в Народном доме выступали гастролеры – жонглеры, акробаты, фокусники. Приезжали украинские театральные группы, а примерно в 1910 году при этом учреждении открыли кружок украинского театрального искусства.
Народный дом в Черкассах просуществовал до начала 1920-х годов. Когда из-за денежных трудностей и военных действий он прекратил активную деятельность, замок немедленно сбили, внутреннее убранство и окна растащили. Потом разрушили и стены...
Максим Степанов
