"Ночные бабочки" дореволюционных ЧеркассВ конце XIX века в городе появился "дом терпимости". |
| 1 марта 201868200 |
Развитие Черкасс как уездного города принесло не только успехи в промышленности и благоустройстве, но и быстрое разрушение традиционных моральных устоев, распространение распущенности и проституции.
Новые времена: большие дома, автомобили и... разврат
"Наш город все больше и больше начинает приобретать вид крупного центра, – писала в 1913 году газета "Черкасские отклики". – То и дело вырастают новые большие дома – чуть ли не небоскребы. Автомобильное движение... Местная газета... Несколько средне-учебных заведений и в проекте коммерческое училище. А в недалеком будущем – электрическое освещение, водопровод".
Вместе со всем этим в Черкассы пришло то, что называется "ночной жизнью". Если в прошлом с наступлением темноты улицы города становились пустыми, то в 1900-х годах все изменилось. Рестораны, различные заведения отдыха... Даже на центральных улицах, Крещатике и Александровской (ныне Шевченко), в свете керосиновых фонарей можно было встретить девушку с нарумяненным лицом и в яркой пестрой одежде.
"Вышла на улицу неприкрашенная изнанка жизни, – с грустью констатировал тогдашний журналист под псевдонимом Bis. – Она уже не прячется по углам, в глухих и темных закоулках. Не стесняясь, она шествует по центральным местам". "Ночные бабочки", которые в XIX веке были скорее столичным явлением, с модернизацией общества стали проникать и в небольшие уездные города, какими были тогда Черкассы.
Открытие "дома терпимости"
В Черкассах публичный дом официально появился в феврале 1899 года. Как свидетельствуют архивные документы, мещанка Александра Гельман решила открыть такое заведение в собственной усадьбе на улице Лесной (ныне Университетская). Еще не согласовав свои планы с властями, она уже начала строить специальные помещения.
Соседи, узнав о затее госпожи Гельман, пожаловались в полицию, а к городской власти обратились с просьбой запретить открывать "дом терпимости" вблизи своих жилищ. В свою очередь госпожа Гельман написала заявление с просьбой о разрешении на его открытие. Власть встала на сторону "предпринимательницы". Что и понятно: улица Лесная тогда была на самой окраине Черкасс, и лучшего места для столь сомнительного заведения нечего было и искать. Разрешение было формально выдано "на строительство жилого дома".
"После обсуждения вышеизложенного и принимая во внимание, что разрешение на открытие дома терпимости выходит из пределов власти городского управления, дума постановила: поручить городской управе выдать Александре Гельман разрешение на постройку дома как жилого помещения на принадлежащей ей усадьбе, состоящей в 1-й части г. Черкасс, по Лесной улице", – говорится в протоколе заседания думы.
Как мы знаем из дальнейшей истории Черкасс, публичный дом на улице Лесной открылся и заработал.
Носительницы зла или жертвы?
Клиентами городских "ночных бабочек", как свидетельствует упомянутый журналист Bis, были "неопытные, неустойчивые юнцы", "пресытившиеся, пожившие сластолюбивые старички" и просто мужчины, которые "ищут острых ощущений".
Сами же проститутки – это в основном выходцы из беднейших слоев населения, вчерашние малоимущие крестьянки и мещанки, которые из-за различных жизненных обстоятельств должны были выбрать себе позорную профессию "гулящей женщины". Из тогдашних источников, в том числе из тех же "Черкасских откликов", знаем, что и на производстве их жизнь была бы не намного лучше. Условия труда и заработная плата на заводах и фабриках во времена предвоенного экономического кризиса, мягко говоря, совсем не радовали.
В черкасской прессе даже развернулась дискуссия о том, насколько можно осуждать таких женщин за их ремесло и как с ними быть в дальнейшем. Упомянутый выше Bis был за решительные ограничительные меры. Он призвал установить должный надзор над "ночными бабочками". "Пусть те, кому это ведать надлежит, подумают над этим. Пусть действуют решительно и скоро. И глубокое спасибо им скажут наши отцы и матери", – писал журналист.
Его оппонент под псевдонимом Свой настаивал, что проститутки заслуживают скорее сочувствия, нежели негодования. "Неужели же Bis не понимает, что так, как он пишет, могут писать только люди, которым после сытого ужина испортили настроение зазывания несчастной, голодной "жертвы общественного темперамента?" – упрекал Свой. Оба оппонента всю вину за судьбу "ночных бабочек" возлагали на капиталистическое общество, в котором проституция является, мол, неизбежным злом.
Бандиты в "доме терпимости"
В мае 1914 года черкасский дом разврата пережил ужасное нападение разбойников. Двое бандитов, Григорий Погребной и Матвей Зайвенко, за несколько дней умудрились поставить на уши весь Черкасский уезд. Они безнаказанно ограбили Лебединский монастырь, после чего некоторое время выпивали, а затем пошли на новые "подвиги". Осуществив в черкасском районе Мытница несколько нападений на мирных горожан и полицейских, убив и ранив нескольких человек, они направились в публичный дом.
Как написал в своей статье под красноречивым названием "Кровавые злодеяния бандитов" журналист М.А., около полтретьего ночи в ночном городе раздались крики двух перепуганных проституток: "Стреляют! Убили! Спасайте!". Руки у них были окровавленные. На девушках были только ночные рубашки. Эти женщины и рассказали полиции, что случилось в доме терпимости.
Кроме хозяина Рабиновича, его жены и проституток, той ночью в доме было около 5 мужчин-гостей. Один из бандитов постучал в переднюю дверь, а второй свободно вошел через двор. Большинство гостей были в "номерах". На вопрос хозяина, что господа желают, один из бандитов крикнул: "Нам женщин не надо! Руки вверх!" Рабинович бросился бежать в комнату хозяйки и закрыл дверь. Следом прозвучало два выстрела, первая пуля ранила в руку хозяйку дома, вторая навылет пробила дверь, кровать и застряла в стене. Рабинович спасся через окно, выбежав во двор.
Один из гостей, юный 18-летний Арон Базилянський, к своему несчастью в этот момент был в гостиной. Один из бандитов навел на Базилянського дула двух револьверов, и когда тот от испуга вскрикнул, выстрелил в него дважды. Дом наполнили крики женщин, которые обезумели от страха, и крики раненой хозяйки. В это время на углу улиц Александровской и Лесной (где сейчас университет) стоял на посту городовой Никанор Тимошенко. Услышав выстрелы и шум, которые доносились из дома, он понял, что там что-то происходит, и направился туда. Полицейский вошел через парадный ход, бандиты сразу увидели Тимошенко и открыли по нему огонь. После этого разбойники скрылись.
Раненый полицейский упал, но нашел в себе силы, шатаясь, выбраться на двор, где начал обливать себя водой из бочки. Проституткам, выбежавшим из дома, Тимошенко успел крикнуть: "Зовите полицию!" – и упал бездыханный. Вскоре убийц поймали, а трех полицейских, которые погибли в тот день в Черкассах, и двух гражданских с почестями хоронили все Черкассы. Могила полицейских, хоть и ограбленная мародерами, сохранилась на Троицком кладбище (между улицами Благовестной и Надпольной) до наших дней.
В советские времена публичный дом, конечно же, закрыли. На некоторое время восстановили это заведение нацистские оккупанты в годы Второй мировой войны. Не одна женская судьба была сломана гитлеровцами в этом ужасном доме. Как отмечает черкасский краевед Борис Юхно в своей книге "Черкасские мистории", сохранился он на улице Университетской во дворе УТОСа и сегодня. "По крайней мере, казбетськие старожилы указывают на него без колебаний", – заключает исследователь.
Максим Степанов
