Не шаблон: дирижер, чайный мастер, грумер и психиатрЧеркасщане рассказывают о своих необычных профессиях. |
| 15 декабря 20169480 |
Офис, стол, компьютер – типичный рабочий день? Офисный мир – не единственный вариант, который можно выбрать, чтобы проводить там дни напролет. Например, можно пить чай и учить этому других людей... А можно работать грумером, дирижером или психиатром... Интересно, как живут люди из нетипичного мира: без ноутбуков, столов и офисного дресс-кода? Каков он – интересный мир интересных профессий?
Меня можно назвать "чайным пьяницей"
Артем Лысенко работает чайным мастером в чайном доме "Тинь-Лун". Его дни проходят в медитативной атмосфере. Под расслабляющую музыку мужчина проводит чайные церемонии, изучает чаи методом дегустации, общается с клиентами. Артем мечтает поехать в Китай на чайные плантации, чтобы увидеть воочию, как растет чай.
Груминг – это не “игры с котиками и собачками”, как некоторые думают
Татьяна Коломиец – владелица ветеринарного центра "ВетЕксперт". Работа грумером (парикмахером для животных) – это ее хобби и любимое дело. Татьяна стрижет собак и кошек, ухаживает за когтями, ушами, зубами, купает и вычесывает их.
Моя работа – это тяжелый физический труд. Приходится постоянно учиться, эта отрасль только начинает развиваться в Украине. Во время работы главное – не делать резких движений, разговаривать с животным. Хорошо, когда животное приучают к стрижке, чистке ушей и зубов, подрезанию коготков с детства.
Собаки лучше взаимодействуют с социумом, коты не слушаются вообще и очень подвержены стрессу. Стресс бывает таким сильным, что вся процедура того не стоит. Порой приходится применять наркоз. Иногда встречаются кошки, которые не даются стричься вообще, есть те, которые терпят, хоть и шипят, есть послушные. С собаками применяю элементы дрессуры: что бы собака не делала, я никогда не буду бить ее.
Если не вычесывать пушистых котов, шерсть будет сбиваться в колтуны. Снаружи этого не видно, но когда такое животное приносят нам, то без наркоза не обойтись, потому что вычесать это невозможно – это нереальная боль. Если хотите стать грумером, во-первых, надо понимать, что это не “игры с котиками и собачками”, как некоторые думают. Это тяжелая физическая работа, когда болит спина, а надо стоять по 3-4 часа над животным. Я очень люблю животных: чтобы работать в этой сфере, надо быть фанатом своего дела.
Нельзя презирать больных людей, вы же не обижаетесь, когда у кого-то грипп
Константин Гаркавый – глава Черкасского областного психоневрологического диспансера. Его родители тоже психиатры, жена – воспитательница детского отдела водолечебницы. Врач уверен, что его профессия – особая. Здесь нужно любить людей и уметь сострадать – без этого психиатры не смогут ни лечить пациентов, ни выжить на работе.
Психиатрия – отдельная отрасль медицины. К обычному врачу пациенты приходят, излечиваются и больше обычно не видятся. А наши пациенты лечатся, к сожалению, достаточно долго. Складываются специфические отношения между врачами и больными, часто становимся им единственной поддержкой, ведь их мало кто понимает. Здоровому человеку трудно объяснить, как это – быть в депрессии, быть не в состоянии заставить себя есть, спать, что-то делать. “Руки есть, ноги есть, почему ничего не делаешь?” – считает общество. А мы их понимаем, слушаем, мы им верим. Если человек приходит и говорит, что за ним следят – мы не верим, что следят, но верим, что страшно. Часто сюда идут, как к батюшке – выговориться.
Мы знаем многое об их личной жизни... И все это “перевариваем”... Как мы “перевариваем”, как не “перегораем”? По статистике, психиатры чаще людей других профессий, совершают самоубийства. На западе эту проблему решают обращением к своим коллегам за помощью, хотя бы к психологам. У нас такая практика не распространена, а зря. Чтобы работать в этой отрасли, нужно иметь большую выдержку и терпение, крепкие нервы, уметь сострадать, любить людей.
Наше общество неправильно относится к людям с психическими заболеваниями. Названия болезней даже используют, чтобы оскорбить: "дибил", "даун", "идиот". Нельзя презирать больных людей, вы же не обижаетесь, когда у кого-то грипп, а психическое расстройство – тоже болезнь. Психические проблемы – это и заикание, и бессонница, и беспричинный страх, а не только киношная ситуация, когда пациент кричит, что он Бог или Папа Римский. Таких пациентов, на самом деле, очень мало.
Оркестр – это живые люди, а не музыкальные инструменты
Александр Дьяченко – заслуженный деятель искусств. Учился в Донецкой консерватории по классу баяна, а в Киевской консерватории изучал оперно-симфоническое дирижирование. Ныне – дирижер черкасского симфонического оркестра. Оркестр называет "большим музыкальным инструментом".
Во время учебы в Донецке один из преподавателей заинтриговал меня дирижированием. Сначала я работал руководителем народного хора в Черкассах, затем дирижировал в оркестре, который лишь в середине девяностых стал городским. Дирижирование – это целый океан звуков, море чувств, в котором есть и отдельные подводные камни. Дирижеры не могут, хотя кое-кто так думает, различить каждый инструмент. Это физиологически невозможно. Но можно слышать отдельные пласты, партии, группы инструментов. Приятно и интересно учить партитуру, нужно молниеносно реагировать, если кто-то вдруг фальшивит, и, главное, всех вдохновлять.
Оркестр – это сложный инструмент, на котором я, образно говоря, играю. Инструмент может играть, но ему надо задать тон. Работники искусства очень чувствительные люди, они чувствуют дирижера. Дирижер должен обладать хорошими слухом и памятью, иметь художественное нутро и уметь заинтриговать оркестр, вдохновить, объединить его.
Я общаюсь с оркестром – отдаю им энергетику и получаю ее. Оркестр – это социум, это живые люди, а не музыкальные инструменты, они могут устать, иметь проблемы, поругаться с кем-то. Если кто-то делает не то, никогда не кричу и не нервничаю, а пытаюсь подбодрить.
Виктория Черемис
